Людмила Минич - Жемчужина из логова Дракона[VolgoDon конвертируется в fb2]
— Ты ведь родом не из Бархассы?
Проклятый старик успел узнать про него немало. Знать бы только, что именно.
— Нет, — осторожно ответил Илча. — Я долго жил в Бархассе, это правда, и сюда перебрался оттуда…
— Я не спрашиваю, что ты делал в Бархассе, я и так это знаю. Я спрашиваю, откуда ты родом.
И опять Илча барахтался в ледяной проруби, силясь вынырнуть.
— Из Бреши.
Старик на миг задумался.
— Это на побережье? Ты из Утонувшего Бреши?
Илча склонил голову.
— Теперь его так называют. Раньше это был просто Бреши.
— И что же там случилось в действительности?
— Я не знаю. Меня там не было. Я знаю то же, что и все. Пришла огромная волна и…
— Это мне и самому известно. И кто же твой отец?
К таким расспросам Илча приготовился заблаговременно.
— Он был известным торговцем.
— И чем же он торговал?
— Рыбой, — пришлось сознаться.
— Еще бы, чем можно еще торговать в городишке на побережье, забытом Нимоа!
— Наш доход составлял никак не меньше четырех–пяти полных мер в сезон, — вдохновенно соврал Илча, теперь–то ничего уж не проверишь. — Мы процветали.
Таир едва заметно хмыкнул.
— Не хвались тем, что было, юноша. Теперь–то тебе хвастаться нечем.
Илча проглотил все остальное несказанное, заготовленное со вчерашнего вечера.
— А что другие родичи? Они тоже процветали?
Явная насмешка, но только на словах, в голосе — то же ледяное безразличие.
— У меня нет других.
Не рассказывать же ему, как довелось уцелеть. Что по чистой случайности отец отправил его к дяде, в дыру, еще более забытую Нимоа, чем Бреши. Что как только родной дом скрылся под водою, дядя свез его в Фалесту. Сказал, что хочет пристроить племянника, тут ведь своих пять ртов, а доход у него скромный, шестого не выдюжит, а сам свез и оставил посреди рыночной площади с двумя медяками в кармане. И если бы не местные темники из уличного братства, пареньку, не знавшему прежде ни ночлежных домов, ни голодных мук, пришлось бы худо.
— И где же ты был, когда твой город утонул?
Он что, насквозь видит?
— Меня отец учиться послал. Хотел, чтобы я со временем из Бреши выбрался, с нашими–то деньгами… В Тарезу послал, там есть такая школа для…
— Я слышал о ней, — вновь оборвал старик. — Это легко проверить.
— Пожалуйста, — позволил себе Илча пожать плечами. — Наставником там Альбон, господин Ри Альбон, полурыжий такой, полуседой. Он же половину той школы и держит. По знаменитости это третья…
— Я знаю. И что же твое учение?
— За сколько было заплачено, столько и выучено. Бреши утонул, отца не стало, деньги вышли, с тех пор я и живу… сам по себе.
— Да, ловкости тебе не занимать.
На что он намекает? Илча покрылся испариной. Неужели подозревает?
— И это говорит в твою пользу. Пока только это. — Первый раз его глаза почти утратили водянистость, старик нахмурился. — Что ты себе возомнил? Что Скания крутит мной, как вздумается? Что я приму всерьез ее посулы лишить себя жизни и не смогу тому воспрепятствовать? Она еще девчонка! А ты, должно быть, крайне жаден или истинно безрассуден, если решился надоедать ей после того, как получил от меня золото. Может, тебе показалось мало? — Таир глядел все тяжелее, и Илча подобрался, готовясь, если что, дать деру. — Скания — единственная дочь, и потому моя забота — оградить ее от бед. Ей суждено стать супругой достойного человека, а не бродяги, толкущегося помощником управителя в одной из моих лавок.
Все, Илчу попросту сочли недостойным, несмотря на самоуверенность Скании и надежды Танит. И в откуп от назойливого воздыхателя, на который, признаться Илча очень рассчитывал, ничего не предложили. Даже и браться не стоило. Ведь знал же, что затея глупая. Выпутаться бы как–нибудь подостойнее.
— Господин Таир представить не может, как я люблю его дочь… однако я готов подчиниться любому решению, потому что знаю… отец печется о ее благе, — скомкал он заготовленную фразу под водянистым взором торговца. — И если я могу по–другому доказать свою преданность семье господина Таира… любым способом… даже если мне никогда в жизни больше не удастся увидеть Сканию… — совсем запутался Илча в пышных фразах. — То я готов… по первому слову!
Старик пожевал губами.
— Любым способом, говоришь… Хорошо… зачтено в твою пользу. Вот что… Ты молод, Скания — слишком юна. Ничего не случится, если твою ловкость и ее чрезмерную, по моему мнению, привязанность испытает время.
Илча насторожился. Что за крутой поворот?
— Свататься к моей дочери может только человек достойный, но мир велик и возможностей подняться в нем не счесть. Даже для помощника управителя. Многие из нас начинали с малого. Моей дочери не нужен неудачник, привыкший пускать отцовские деньги на ветер. А потом и мои впридачу. Таких в Вальвире предостаточно. Моим зятем станет тот, кто сумеет приумножить и богатство, и славу моего дома. Для этого нужна не только смелость и ловкость, но и разум, и тонкий расчет. В ловкости твоей у меня сомнений нет, в смелости тоже. Я прекрасно помню, что не лишился дочери единственно благодаря твоему вмешательству.
По речам походило на то, что Илчу хвалят, но голос оставался все тем же. В нем не было надежды.
— А вот разум тебе еще предстоит отточить, и преуспеешь ли ты в сем деле, мне неизвестно, — продолжал старик. — Вот мое решение: я даю тебе три года сроку. Докажи, что достоин Скании, и получишь ее. Слышишь меня? Сумей подняться из ничего — и получишь все мои сокровища.
На такое Илча не рассчитывал. Таир принимал его всерьез! Однако такие условия ни к чему не годились. Не выгорело дело. Поднимись из ничего! А на что ему здешнее золото? Как раз подняться… где–нибудь подальше отсюда. А на таких условиях пускай за девчонку кто–то другой сражается. За три года он, может, и сам чего надумает… с тем, что уже есть. Знала бы Скания, как невысоко папаша оценил ее жизнь в монетах!
— Я сердечно благодарен достопочтенному господину Таиру… — начал было он, собираясь почтительно исчезнуть.
— Я еще не закончил, — торговец вновь нахмурился, и Илча поспешно изобразил самое напряженное внимание. — Кое–что ты уже получил, — он усмехнулся, точно услышал мысли Илчи. — Тебе, верно, кажется, что плата невелика, но человеку ловкому, сообразительному и того хватило бы для выгодного дельца. Но ради Скании я помогу тебе еще раз, для начала. Сегодня выпал как раз тот случай, когда возможно все: и подняться высоко, и пойти далеко. Хорошо, если ты его не упустишь. И пока ты не исполнишь наш договор — не показывайся в этом доме и никаких встреч со Сканией, даже случайных! Никаких «тайных» писем — мне надоело их читать! Ты все понял?
